В Советском суде г. Улан-Удэ (Бурятия) продолжается суд по уголовному делу над правозащитницами и активистками ДС Надеждой Низовкиной и Татьяной Стецурой. Их обвиняют по печально известной ст. 282 ч. 1 УК РФ в возбуждении розни и вражды к четырем "социальным группам": МВД, ФСБ, УФСИН и российской армии. "Вина" подсудимых заключалась в распространении трех текстов – статей в московской газете "Свободное слово" и листовки с критикой указанных государственных учреждений.
       На очередном судебном заседании, прошедшем 21 сентября, продолжался допрос свидетелей, вызванных обвинением. Одним из свидетелей выступил сотрудник милиции, который после задержания Татьяны и Надежды проводил их допрос, фактически исполняя роль следователя или дознавателя. По мнению обвиняемых, в его показаниях содержалось наибольшее количество, мягко говоря, несоответствий истине, но суд это ничуть не смутило, как и сам МВД-шный статус "свидетеля". А ведь еще несколько десятилетий назад суды априорно считали работников милиции заинтересованными, небеспристрастными лицами в процессе и к их показаниям заведомо относились критически (можно вспомнить известную фразу уголовника Кирпича из культового фильма "Место встречи изменить нельзя", он радостно говорит задержавшим его сыщикам: "Вы для суда никакие не свидетели!" – и ведь эта фраза отражала тогдашнюю реальность). Но ныне всё переменилось: милиционеры, дознаватели, следователи и чекисты стали для судов самыми драгоценными свидетелями, чьи показания неопровержимы и бесспорны, и перевешивают показания не только подсудимых, но и какого угодно количества простых, "беспогонных" граждан.
       Также были допрошены студенты-юристы, читавшие статью обвиняемых с критикой уголовно-исполнительной системы (УФСИН). Обвиняемые обратили внимание, что показания этих свидетелей написаны как под копирку и содержат нужные следствия формулировки типа "разжигание ненависти к сотрудникам уголовно-исполнительной системы" (то есть тюремщикам). Но на свидетельской кафедре на тех же студентов-юристов нападал настоящий столбняк с утратой дара речи, когда их просили объяснить, кто такие эти "сотрудники уголовно-исполнительной системы", как их называют в быту, просторечии, и чем они вообще занимаются. Одна из студенток не смогла внятно ответить суду ни что такое "уголовно-исполнительная система", ни что такое "исполнительная власть", хотя в ее показаниях эти термины было разложены как по полочкам (разумеется, в нужном следствию ключе). Судья Левандовская, ведущая процесс, во время этого допроса свидетелей заметно нервничала и просила подсудимых "прекратить экзамен". А ведь эти свидетели - ее будущая смена, следующее поколение наших судей и прокуроров!
       Также обвиняемые попытались выяснить, при каких обстоятельствах студенты давали сотруднику антиэкстремистского Центра "Э" Телешеву свои показания. Выяснилась удивительная вещь: хотя все студенты сходились в том, что свои показания они давали все вместе и в одном помещении института, но кто-то называл это помещение физической аудиторией, кто-то – коридором, а кто-то – даже гардеробом. Судья отвела вопрос обвиняемых, есть ли в этом помещении хоть один стол, за которым можно писать показания. Невольно возникает ужасное подозрение: а уж не были ли все "показания" составлены г-ном Телешевым заранее, в нужном обвинению ключе, и студенты их лишь подмахнули, что называется, не глядя, на стене или на коленке – чтобы поскорее отвязаться от настырного антиэкстремистского дяденьки? Который их догнал – кого в аудитории, кого в коридоре, а самых резвых – уже в гардеробе? Или, возможно, и того проще – они подписали чистые бланки, заранее выдав г-ну Телешеву полный карт-бланш? Не следует считать такую возможность совсем уж невероятной – автору этих строк дознаватель тоже однажды предложил подписать чистый лист бумаги, простодушно пообещав: "Чтобы вы у нас время зря не теряли, а уж я потом его заполню, как надо!". Хотя автор проходил по делу даже не свидетелем, а обвиняемым... Юридическое простодушие наших правоохранителей (если это простодушие!) поистине не знает границ!
       Что же касается существа дела, то тут свидетели-студенты, несмотря на свой отнюдь не преклонный возраст, дружно впали в эпидемию старческой амнезии, жалуясь на невосстановимые провалы в памяти и на то, что со времени обсуждаемых событий прошли, мол, "уже два года" (на самом деле несколько меньше). Чем суд и остался удовлетворен. Но разве виноваты обвиняемые, что следствие непомерно – до полутора лет – затянуло расследование вполне ясного дела, терпеливо дожидаясь, пока у свидетелей окончательно отсохнет их нестойкая память?
       Суд, к сожалению, отводил значительную часть вопросов обвиняемых. Например, когда они настойчиво пытались выяснить причины удивительного совпадения в формулировках всех показаний студентов-свидетелей. Нет ли тут до сих пор неизвестного науке явления коллективной телепатии или иного парапсихологического феномена? Также судьей было отведено ходатайство подсудимых о зачтении вслух их собственных объяснений, данных сразу после задержания. Судья сердито буркнула, что эти показания, мол, не имеют юридической силы, так как взяты с нарушением закона. Но ровно по той же форме брали показания и с остальных свидетелей события! Или юридическая сила показаний чудодейственным образом восстанавливается, если в них написано то, что нужно обвинению?..
       Следующее судебное заседание назначено на 28 сентября. Магам, экстрасенсам, колдунам и вообще любителям всякой необъяснимой чертовщины стоит в этот день поторопиться в Советский суд г. Улан-Удэ, так как на процессе не исключены новые сверхъестественные и даже прямо противоестественные явления, абсолютно неизвестные учебникам нашей замшелой юридической науки.