282-я ПО-БУРЯТСКИ
ОБЫКНОВЕННАЯ ПРОВИНЦИЯ
"Если выпало в империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря!" – некогда было сказано классиком. Возможно, во времена классика так и было. Сейчас в столице империи иногда дают согласования на митинги, иногда не забирают во время одиночных пикетов, иногда не объявляют в розыск за листовки, критикующие в том числе тактику спасения заложников в Норд-Осте.
"Я училась на юриста, потому что думала, что можно бороться за права человека чисто в рамках правового поля. После принятия поправок в закон об НКО, ставящих некоммерческие организации под полный контроль государственных структур, я поняла, что это невозможно, – рассказывает моя собеседница, Татьяна Стецура. (В настоящий момент она исключена из Коллегии адвокатов республики Бурятия).
"Я рассчитывала, что могу что-то изменить, ведя журналистские расследования", – говорит моя вторая собеседница, Надежда Низовкина. – По мере обучения на юридическом (Низовкина, как и Стецура, выпускница улан-удэнского юрфака) я поняла, что при существующем антиэкстремистском законодательстве свобода слова сводится к свободе писать кулинарные рецепты, да и это право ограничено, поскольку рецепты допустим, узбекских национальных блюд кто-то может счесть разжиганием национальной розни".
"Я училась на юриста, потому что думала, что можно бороться за права человека чисто в рамках правового поля. После принятия поправок в закон об НКО, ставящих некоммерческие организации под полный контроль государственных структур, я поняла, что это невозможно, – рассказывает моя собеседница, Татьяна Стецура. (В настоящий момент она исключена из Коллегии адвокатов республики Бурятия).
"Я рассчитывала, что могу что-то изменить, ведя журналистские расследования", – говорит моя вторая собеседница, Надежда Низовкина. – По мере обучения на юридическом (Низовкина, как и Стецура, выпускница улан-удэнского юрфака) я поняла, что при существующем антиэкстремистском законодательстве свобода слова сводится к свободе писать кулинарные рецепты, да и это право ограничено, поскольку рецепты допустим, узбекских национальных блюд кто-то может счесть разжиганием национальной розни".
КТО ТАКОЙ ЭКСТРЕМИСТ
"В 2006 г., после принятия ужесточающих закон поправок, экстремисты это даже не те, кто что-то взрывают, не те, кто кидают помидоры (хотя я не осуждаю их безоговорочно), а просто те, кто пишет и говорит. Причём к ответственности может быть привлечен кто угодно, – поясняет Надежда Низовкина. – Дело в том, что главным доказательством по экстремистским делам является так называемая экспертиза. Причем оценочное мнение эксперта, которое хорошо смотрелось бы в научном журнале, в учебнике, очень плохо смотрится в качестве главного доказательства на процессе. Особенно если это процесс, заканчивающийся приговором к тюремному заключению!"
Автор материала не может не проиллюстрировать данный тезис результатами психолингвистической экспертизы, проведенной впоследствии по делу самих Низовкиной и Стецуры (в настоящее время Надежда и Татьяна привлечены к ответственности за разжигание ненависти к социальным группам МВД, "уфсиновцы", ФСБ, армия). Сотрудники Забайкальской лаборатории судебной экспертизы, психолог Юлия Малинина и лингвист из БГУ Галина Судоплатова, легко нашли у Низовкиной и Стецуры "вербальный экстремизм". Интересно, что в подтверждение этого заключения не была приведена ни одна цитата из Низовкиной и Стецуры, состоящая более чем из двух слов. Действительно, зачем лишний раз поминать в официальных документах причины, по которым люди могут не любить милицию, вдруг они кому-то покажутся логичными. Также эксперты обнаружили, причем у Низовкиной и у Стецуры одновременно, "несклонность обследуемых испытывать чувство вины и их нечувствительность к оценкам окружающих" (как это качество уживалось с "повышенным чувством справедливости", также найденным у Низовкиной и Стецуры экспертами, неясно).
Еще Судоплатова и Малинина сочли, что Низовкину и Стецуру характеризуют "хроническая злость и тревожность", "завышенная самооценка и выраженное честолюбие", "гипертрофированное самоуважение", "упрямство", "поглощенность идеями и фантазиями", и, как будто всего этого мало, они еще и "агрессивны и не видят в этом ничего плохого", каждая из них "проявляет себя настойчивой, раздражительной, независимой, несклонной забывать ошибки других личностью".
Действительно, только подобные личности могут не любить сотрудников УФСИН и возмущаться подвигами Евсюкова, не так ли?
Автор материала не может не проиллюстрировать данный тезис результатами психолингвистической экспертизы, проведенной впоследствии по делу самих Низовкиной и Стецуры (в настоящее время Надежда и Татьяна привлечены к ответственности за разжигание ненависти к социальным группам МВД, "уфсиновцы", ФСБ, армия). Сотрудники Забайкальской лаборатории судебной экспертизы, психолог Юлия Малинина и лингвист из БГУ Галина Судоплатова, легко нашли у Низовкиной и Стецуры "вербальный экстремизм". Интересно, что в подтверждение этого заключения не была приведена ни одна цитата из Низовкиной и Стецуры, состоящая более чем из двух слов. Действительно, зачем лишний раз поминать в официальных документах причины, по которым люди могут не любить милицию, вдруг они кому-то покажутся логичными. Также эксперты обнаружили, причем у Низовкиной и у Стецуры одновременно, "несклонность обследуемых испытывать чувство вины и их нечувствительность к оценкам окружающих" (как это качество уживалось с "повышенным чувством справедливости", также найденным у Низовкиной и Стецуры экспертами, неясно).
Еще Судоплатова и Малинина сочли, что Низовкину и Стецуру характеризуют "хроническая злость и тревожность", "завышенная самооценка и выраженное честолюбие", "гипертрофированное самоуважение", "упрямство", "поглощенность идеями и фантазиями", и, как будто всего этого мало, они еще и "агрессивны и не видят в этом ничего плохого", каждая из них "проявляет себя настойчивой, раздражительной, независимой, несклонной забывать ошибки других личностью".
Действительно, только подобные личности могут не любить сотрудников УФСИН и возмущаться подвигами Евсюкова, не так ли?
С НРАВСТВЕННОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ
Следует отметить, что обычным отрицанием 282-й статьи позиция Низовкиной и Стецуры не ограничивается. "Я считала, что полностью оставлять оскорбленную сторону без защиты тоже нельзя, – заявляет Надежда Низовкина. – С моей точки зрения, информационные споры между частными лицами и правонарушения вербального характера, дела о клевете и об экстремизме, о личном оскорблении и о разжигании вражды между определёнными идентифицируемыми группами, дела об оспаривании достоверности общественно значимой информации и дела о нарушении неприкосновенности частной жизни так называемой желтой прессой – без исключения – должны быть изъяты из подведомственности судебной ветви совершенно.
Все они должны быть переданы для публичных разбирательств на независимом телеканале. Открытый, устный и обязательный характер производства (общее место декларации современной судебной системы) будет обеспечиваться путем отделения данной категории дел (точнее, не самих дел, а их рассмотрения по существу) от судопроизводства вообще. Каждый призадумается не раз, прежде чем сделать клеветническое или необоснованно оскорбительное заявление, предвидя неотвратимую обязанность отстоять его прилюдно, доводами разума и языком сердца".
Надежда Низовкина выступала с этим предложением на различных конференциях, например, в Львовском национальном университете на секции теории прав человека, в МГЮА на секции административного права, на региональной конференции демократической коалиции "Солидарность".
Данную идею Низовкина защищала и в своей дипломной работе. Сначала диплом не хотели допускать к защите, заявив, что он "вышел из юридических берегов и отклонился от темы", потом все-таки соизволили. Как сказала ее научный руководитель, С. В. Лозовская, концепция вербальных правонарушений никем из авторов еще не разрабатывалась, не имеет аналогов в мире, но проект телеканала "утопичен и с нравственной точки зрения неприемлем". Автору материала, как, впрочем, и Стецуре с Низовкиной, кажется, что безнравственно сажать людей в тюрьму за публичное высказывание своей позиции, однако у разных людей разные представления о морали, не так ли?
Естественно, результат расхождения личных моральных представлений с общепринятыми был достаточно предсказуем. К настоящему времени Низовкину уже успели поочередно уволить из изданий "Аргументы и факты в Бурятии", "Информ-Полис", "Шпилька". Увольнениями дело началось, но не кончилось. "Первый раз слежка за нами началась в октябре 2007 года, после того, как мы расклеили листовки, посвященные годовщине Норд-Оста, – рассказывает Надежда Низовкина, – потом слежка периодически возобновлялась".
Особенно карикатурные формы, по словам моих собеседниц, контроль принял перед визитом в Улан-Удэ президента РФ Дмитрия Медведева. "За несколько дней до его визита за нами начали так следить, что мы просто выпали в осадок, – рассказывает Надежда, – пройдешь переулок, смотришь, стоит человек и отзванивается по мобильнику, пройдешь еще переулок, еще один стоит-отзванивается, и так на каждом переулке, а еще выходишь из трамвая - один из людей, стоящих на остановке, тотчас идет за нами и тоже трубку на ходу достает. Так и провожали везде, пока мы не пришли на место встречи Медведева с населением, конечно, забрали сразу же, держали до ночи, пока высокий гость не соизволил уехать". Интересно, что в процессе этого задержания активисток не только допросили, сфотографировали и отдактилоскопировали, но и сняли у них отпечатки ступней ног (видимо, таким образом правоохранители хотели найти следы международного экстремизма).
Еще Стецуру и Низовкину забирали на одиночных пикетах в защиту Елены Маглеванной (журналистки, подвергшейся судебным преследованиям за описание пыток, практикуемых сотрудниками федеральной службы исполнения наказаний). Фемида, к которой возмущенные статьями Маглеванной УФСИНовцы обратились за защитой, согласилась, что заключенный Зубайр Зубайраев получил "резаные раны лица, рук и ног, дыры от шурупов в коленных чашечках и дыры от гвоздей в стопах ног" по своей собственной вине, из-за того, что сам "бился головой о стенку".
Задерживали Надежду и Татьяну и за пикеты против выдачи Каримовскому режиму духовного лидера мусульманской диаспоры Бурятии, Бахтияра Умарова, обвиненного узбекскими властями в организации демонстрации в Андижане (интересно, что во время расстрела этой демонстрации Бахтияр уже постоянно проживал в Улан-Удэ и имел российское гражданство). Ну и так далее...
Впрочем, административными взысканиями дело не ограничилось. За листовки, выпущенные на 23 февраля 2009 г., в отношении Низовкиной и Стецуры было возбуждено уголовное дело. Девушки были обвинены по ст. 282 УК за возбуждение ненависти к социальным группам "МВД", "УФСИН" (тюремщики), "следственные органы", "ФСБ" и "российская армия".
Интересно, что в листовках были упомянуты незаконная депортация чеченцев и деяния Буданова и Ульмана, однако наибольший гнев представителей правоохранительных органов вызвало не это, а разглашение маленьких, но приятных премий, назначенных в качестве "антикризисной" поддержки милицейскому и армейскому начальству (от 35 до 160 тысяч рублей ежемесячно для военнослужащих, от 40 до 200 тысяч для милиционеров).
Позже к делу были приобщены статьи в защиту Бахтияра Умарова и Елены Маглеванной.
Все они должны быть переданы для публичных разбирательств на независимом телеканале. Открытый, устный и обязательный характер производства (общее место декларации современной судебной системы) будет обеспечиваться путем отделения данной категории дел (точнее, не самих дел, а их рассмотрения по существу) от судопроизводства вообще. Каждый призадумается не раз, прежде чем сделать клеветническое или необоснованно оскорбительное заявление, предвидя неотвратимую обязанность отстоять его прилюдно, доводами разума и языком сердца".
Надежда Низовкина выступала с этим предложением на различных конференциях, например, в Львовском национальном университете на секции теории прав человека, в МГЮА на секции административного права, на региональной конференции демократической коалиции "Солидарность".
Данную идею Низовкина защищала и в своей дипломной работе. Сначала диплом не хотели допускать к защите, заявив, что он "вышел из юридических берегов и отклонился от темы", потом все-таки соизволили. Как сказала ее научный руководитель, С. В. Лозовская, концепция вербальных правонарушений никем из авторов еще не разрабатывалась, не имеет аналогов в мире, но проект телеканала "утопичен и с нравственной точки зрения неприемлем". Автору материала, как, впрочем, и Стецуре с Низовкиной, кажется, что безнравственно сажать людей в тюрьму за публичное высказывание своей позиции, однако у разных людей разные представления о морали, не так ли?
Естественно, результат расхождения личных моральных представлений с общепринятыми был достаточно предсказуем. К настоящему времени Низовкину уже успели поочередно уволить из изданий "Аргументы и факты в Бурятии", "Информ-Полис", "Шпилька". Увольнениями дело началось, но не кончилось. "Первый раз слежка за нами началась в октябре 2007 года, после того, как мы расклеили листовки, посвященные годовщине Норд-Оста, – рассказывает Надежда Низовкина, – потом слежка периодически возобновлялась".
Особенно карикатурные формы, по словам моих собеседниц, контроль принял перед визитом в Улан-Удэ президента РФ Дмитрия Медведева. "За несколько дней до его визита за нами начали так следить, что мы просто выпали в осадок, – рассказывает Надежда, – пройдешь переулок, смотришь, стоит человек и отзванивается по мобильнику, пройдешь еще переулок, еще один стоит-отзванивается, и так на каждом переулке, а еще выходишь из трамвая - один из людей, стоящих на остановке, тотчас идет за нами и тоже трубку на ходу достает. Так и провожали везде, пока мы не пришли на место встречи Медведева с населением, конечно, забрали сразу же, держали до ночи, пока высокий гость не соизволил уехать". Интересно, что в процессе этого задержания активисток не только допросили, сфотографировали и отдактилоскопировали, но и сняли у них отпечатки ступней ног (видимо, таким образом правоохранители хотели найти следы международного экстремизма).
Еще Стецуру и Низовкину забирали на одиночных пикетах в защиту Елены Маглеванной (журналистки, подвергшейся судебным преследованиям за описание пыток, практикуемых сотрудниками федеральной службы исполнения наказаний). Фемида, к которой возмущенные статьями Маглеванной УФСИНовцы обратились за защитой, согласилась, что заключенный Зубайр Зубайраев получил "резаные раны лица, рук и ног, дыры от шурупов в коленных чашечках и дыры от гвоздей в стопах ног" по своей собственной вине, из-за того, что сам "бился головой о стенку".
Задерживали Надежду и Татьяну и за пикеты против выдачи Каримовскому режиму духовного лидера мусульманской диаспоры Бурятии, Бахтияра Умарова, обвиненного узбекскими властями в организации демонстрации в Андижане (интересно, что во время расстрела этой демонстрации Бахтияр уже постоянно проживал в Улан-Удэ и имел российское гражданство). Ну и так далее...
Впрочем, административными взысканиями дело не ограничилось. За листовки, выпущенные на 23 февраля 2009 г., в отношении Низовкиной и Стецуры было возбуждено уголовное дело. Девушки были обвинены по ст. 282 УК за возбуждение ненависти к социальным группам "МВД", "УФСИН" (тюремщики), "следственные органы", "ФСБ" и "российская армия".
Интересно, что в листовках были упомянуты незаконная депортация чеченцев и деяния Буданова и Ульмана, однако наибольший гнев представителей правоохранительных органов вызвало не это, а разглашение маленьких, но приятных премий, назначенных в качестве "антикризисной" поддержки милицейскому и армейскому начальству (от 35 до 160 тысяч рублей ежемесячно для военнослужащих, от 40 до 200 тысяч для милиционеров).
Позже к делу были приобщены статьи в защиту Бахтияра Умарова и Елены Маглеванной.
282-Я СТАТЬЯ. КОНСТИТУЦИЯ ПРОТИВ?
Излишне говорить, что у подозреваемых изъяли компьютер, излишне уточнять, что не вернули. Низовкина и Стецура подали в суд, заявив, что доказательством по их делу является информация, которую сотрудники органов уже скопировали, а компьютер – это не вещдок, а рабочий инструмент, и его конфискация, даже временная – это не обеспечение нужд следствия, а злонамеренное "воспрепятствование профессиональной деятельности". Суд первой инстанции принял решение в пользу правоохранителей, суд второй инстанции отменил это решение, суд первой инстанции рассмотрел спорный вопрос снова и снова постановил – компьютеру под арестом быть!
В настоящий момент Низовкина и Стецура пытаются оспорить легитимность 282-й статьи через Конституционный суд. "Данная статья не отвечает требованиям "правовой определенности", то есть должны быть четкие рамки, в которых она применяется, – поясняет свою юридическую позицию Татьяна Стецура. – Даже если не говорить о понятии социальной группы (под которое можно подогнать вообще все, что угодно), "нация" и "религия" – это сложные философские, этнографические, исторические понятия, которым невозможно дать четкого и однозначного правового определения. На практике это приводит к тому, что решение суда, а ведь цена этого решения – чья-то свобода, предопределяется заключением эксперта. Ну, а позиция эксперта, понятно, определяется заказчиком экспертизы".
В настоящий момент Низовкина и Стецура пытаются оспорить легитимность 282-й статьи через Конституционный суд. "Данная статья не отвечает требованиям "правовой определенности", то есть должны быть четкие рамки, в которых она применяется, – поясняет свою юридическую позицию Татьяна Стецура. – Даже если не говорить о понятии социальной группы (под которое можно подогнать вообще все, что угодно), "нация" и "религия" – это сложные философские, этнографические, исторические понятия, которым невозможно дать четкого и однозначного правового определения. На практике это приводит к тому, что решение суда, а ведь цена этого решения – чья-то свобода, предопределяется заключением эксперта. Ну, а позиция эксперта, понятно, определяется заказчиком экспертизы".
РОЗНЬ РОЗНИ РОЗНЬ
Интересно, что 1 ноября 2009 г. в Улан-Удэ прошел антифашистский митинг. Поводом для возмущения было отнесение правоохранительными органами г. Москвы убийства уроженца Бурятии Баира Самбуева к разряду бытовых. В число организаторов акции, кстати, входили Надежда Низовкина и Татьяна Стецура. Более 500 участников мероприятия подписались под петицией с требованием внести в российское законодательство критерии, отделяющие убийство, совершенное нацискинхедами по мотивам расовой и национальной ненависти, от бытового убийства (жертвами нападений являются люди, чья внешность позволяет с очевидностью отнести их к представителям неславянской внешности; жертвы нападений не подвергаются грабежу; жертвы незнакомы с преступниками, не вызывают у них личной вражды; нападение происходит внезапно и безо всяких провокаций со стороны жертв; характер причиненных ранений в большинстве случаев одинаковый: это множественные ножевые ранения либо множественные удары тупыми предметами; нападающие чаще всего находятся в численном превосходстве; нападающие, как правило, действуют скоординировано, коллективными рейдами, либо спонтанно собравшейся массой; нападающих зачастую можно идентифицировать по специфической форме одежды, нацистским лозунгам).
Также подписавшие петицию потребовали привлекать к уголовной ответственности должностных лиц, квалифицирующих нацистские убийства и нападения в качестве хулиганских; а также в целом признать проблему расизма в России и не чинить препятствия ее гласному обсуждению. Вместо выполнения этих требований Народный Хурал (парламент Бурятии) внес в Госдуму законодательную инициативу – ужесточить ответственность по 282-й статье, якобы для борьбы с нацистской пропагандой. Инициатива в данный момент рассматривается, а по статье проходят организаторы антифашистского митинга (они же – авторы петиции).
Также подписавшие петицию потребовали привлекать к уголовной ответственности должностных лиц, квалифицирующих нацистские убийства и нападения в качестве хулиганских; а также в целом признать проблему расизма в России и не чинить препятствия ее гласному обсуждению. Вместо выполнения этих требований Народный Хурал (парламент Бурятии) внес в Госдуму законодательную инициативу – ужесточить ответственность по 282-й статье, якобы для борьбы с нацистской пропагандой. Инициатива в данный момент рассматривается, а по статье проходят организаторы антифашистского митинга (они же – авторы петиции).
НЕ БЫЛО ДРУГОГО ВЫБОРА
Сейчас Надежда и Татьяна находятся в Москве. "Когда мы отправлялись с вокзала, - рассказывают они, - нас провожал целый взвод сотрудников центра "Э" и милиции, факт нарушения нами подписки о невыезде был зафиксирован, мы опасаемся, что по возвращении будем водворены в СИЗО". Впрочем, по мнению Надежды Низовкиной и Татьяны Стецуры, ехать все равно стоило: "Для нас было самым главным как можно шире рассказать о том, как ведется расследование возбужденного на нас уголовного дела. Выступить публично против 282-й статьи, как нелегитимной, цензурной. Несколько лет мы боролись против подавления свободы слова, против данной "экстремистской" статьи. Теперь, когда 282-я применена к нам, мы тем более не имеем морального права молчать!"
С точки зрения автора материала, привлечение организаторов антифашистского митинга по статье, якобы призванной бороться с фашизмом, служит лучшим доказательством их утверждения.
Следует отметить, что в марте 2008 г. в Улан-Удэ был вынесен приговор нацискинхеду Сергею Рябову. Этот деятель, реально участвовавший в нападениях на "инородцев", был осужден не за "нанесение повреждений средней тяжести" (доказательство чего имелись в деле), а за "разжигание" и получил год условно. Автор материала очень опасается, что последствия "разжигания социальной розни к сотрудникам милиции" окажутся для двух бурятских правозащитниц гораздо более суровыми.
С точки зрения автора материала, привлечение организаторов антифашистского митинга по статье, якобы призванной бороться с фашизмом, служит лучшим доказательством их утверждения.
Следует отметить, что в марте 2008 г. в Улан-Удэ был вынесен приговор нацискинхеду Сергею Рябову. Этот деятель, реально участвовавший в нападениях на "инородцев", был осужден не за "нанесение повреждений средней тяжести" (доказательство чего имелись в деле), а за "разжигание" и получил год условно. Автор материала очень опасается, что последствия "разжигания социальной розни к сотрудникам милиции" окажутся для двух бурятских правозащитниц гораздо более суровыми.
А. Зимбовский (март 2010 г.).