ПРЕСС-ПОРТРЕТ ОБЕРНУЛСЯ ЛЕГАЛИЗАЦИЕЙ РАДИКАЛОВ?
Cледователь Арсалан Гончиков допросил корреспондента республиканского издания, периодически освещавшего события вокруг общественной деятельности членов Демсоюза Улан-Удэ — Надежды Низовкиной и Татьяны Стецуры, обвиняемых по ст. 282 (социальная рознь).
Слушай много, пиши мало, перебивай редко
Слушай много, пиши мало, перебивай редко
На днях стало известно, что сотрудник еженедельника «Информ Полис» Сергей Басаев был допрошен в качестве свидетеля по нашему уголовному делу. Об этом он сообщил между прочим, обратившись ко мне за взятием интервью как у подследственной, и заодно рассказал кое-что из того, о чем его спрашивали. По рассказу удалось восстановить более-менее целостную картину.
Были заданы вопросы о характере наших личностей, об отношении (нашем) к спецслужбам, исполнительным органам и террористам. А также давали ли мы ему нелегальные газеты. Журналист пояснил, что для собственного ознакомления читал «Свободное слово», его сайт, а также мои стихи, поскольку они были ему необходимы для освещения ситуации. Объективный следователь не побоялся брать показания с представителя прессы, известного непредубежденным отношением к оппозиции. Видно, оперативная память работника органов хорошо сортирует факты - на имеющие и не имеющие отношения к внутреннему убеждению опер-профессионала.
Возможно, он считает, что без свободы прессы следственным органам жилось бы лучше, но она есть, и ею нужно пользоваться. Не свободой, а прессой. Если представитель СМИ получает некоторую информацию в результате выполнения репортерского долга, то надо попытаться использовать его в качестве осведомителя или обвинителя. Не получилось. Из ответов свидетеля вышли два благопристойных портрета официозных правдоискателей. Но что вышло в протоколе? Закон о тайне следствия пока не позволяет это проследить.
«Эти люди где-то среди нас»
Были заданы вопросы о характере наших личностей, об отношении (нашем) к спецслужбам, исполнительным органам и террористам. А также давали ли мы ему нелегальные газеты. Журналист пояснил, что для собственного ознакомления читал «Свободное слово», его сайт, а также мои стихи, поскольку они были ему необходимы для освещения ситуации. Объективный следователь не побоялся брать показания с представителя прессы, известного непредубежденным отношением к оппозиции. Видно, оперативная память работника органов хорошо сортирует факты - на имеющие и не имеющие отношения к внутреннему убеждению опер-профессионала.
Возможно, он считает, что без свободы прессы следственным органам жилось бы лучше, но она есть, и ею нужно пользоваться. Не свободой, а прессой. Если представитель СМИ получает некоторую информацию в результате выполнения репортерского долга, то надо попытаться использовать его в качестве осведомителя или обвинителя. Не получилось. Из ответов свидетеля вышли два благопристойных портрета официозных правдоискателей. Но что вышло в протоколе? Закон о тайне следствия пока не позволяет это проследить.
«Эти люди где-то среди нас»
Допросных поводов, как и следовало ожидать, оказалось несколько. «Когда и как вы познакомились?» Гончикова интересовал инцидент 2007 года с листовками в годовщину Норд-Оста. Сергей Басаев пояснил, что видел нас, ее авторов, в студии телеканала «Ариг Ус», где мы давали интервью, а позднее обратился к нам с целью написать собственный репортаж.
- В интервью шла речь о том, что заложники Норд-Оста погибли не от рук террористов, а вследствие проведения операции спецслужбами, - сказал он. – По словам Тани, подобных событий не было бы, если бы право на самоопределение народов было признано абсолютным. Она, как специалист в юридической области, апеллировала к праву. А Надя - скорее к нравственной стороне, она в большей степени художественная натура.
- А в плане оправдания действий террористов?
- Оправдания действий не было.
Уточню, что террористические действия и правда не одобряем, а самих повстанцев оправдываем не иначе как с оговорками. Да и ханжеством было бы одобрять то, на что не пойдешь сам. Но и осуждать нужно иметь право - а уж не нам это делать, как российским подданным, по отношению к чеченцам. Следователь не сообразил, что спрашивать выгоднее было об оправдании террористов как таковых, а не их действий.
«Художественные натуры», по мнению Басаева, в свое время абсолютизировали спокойствие своих родителей, ради которых и решили скрыть свои лица в телерепортаже.
- Это была трагедия для дочерей военных – невозможность отказаться от своих взглядов, - заметил он. - Дело в том, что в те дни прошла информация от ФСБ, опубликованная в разных газетах. «Эти люди, - говорилось там, - к сожалению, где-то среди нас». Они хотели озвучить свою позицию из первых рук. А могли ведь отказаться, могли и дальше продолжать скрываться, но в моей статье уже согласились выступить открыто.
«О каких других вопросах шла беседа?» Об отношении к укрупнению регионов, к проблемам психиатрии, к различным молодежным движениям, припомнил тогдашний интервьюер. В статье («Что ищут молодые в политике?») мы фигурировал как представители радикального либерализма.
А как их зовут?
- В интервью шла речь о том, что заложники Норд-Оста погибли не от рук террористов, а вследствие проведения операции спецслужбами, - сказал он. – По словам Тани, подобных событий не было бы, если бы право на самоопределение народов было признано абсолютным. Она, как специалист в юридической области, апеллировала к праву. А Надя - скорее к нравственной стороне, она в большей степени художественная натура.
- А в плане оправдания действий террористов?
- Оправдания действий не было.
Уточню, что террористические действия и правда не одобряем, а самих повстанцев оправдываем не иначе как с оговорками. Да и ханжеством было бы одобрять то, на что не пойдешь сам. Но и осуждать нужно иметь право - а уж не нам это делать, как российским подданным, по отношению к чеченцам. Следователь не сообразил, что спрашивать выгоднее было об оправдании террористов как таковых, а не их действий.
«Художественные натуры», по мнению Басаева, в свое время абсолютизировали спокойствие своих родителей, ради которых и решили скрыть свои лица в телерепортаже.
- Это была трагедия для дочерей военных – невозможность отказаться от своих взглядов, - заметил он. - Дело в том, что в те дни прошла информация от ФСБ, опубликованная в разных газетах. «Эти люди, - говорилось там, - к сожалению, где-то среди нас». Они хотели озвучить свою позицию из первых рук. А могли ведь отказаться, могли и дальше продолжать скрываться, но в моей статье уже согласились выступить открыто.
«О каких других вопросах шла беседа?» Об отношении к укрупнению регионов, к проблемам психиатрии, к различным молодежным движениям, припомнил тогдашний интервьюер. В статье («Что ищут молодые в политике?») мы фигурировал как представители радикального либерализма.
А как их зовут?
- После данного интервью вы стали поддерживать отношения?
- Да, они выступали в качестве экспертов по общественно-политической проблематике. Надя писала в нашу газету, как внештатный автор, и я помогал ей.
Журналист рассказал, что мы несколько раз давали информационный повод для газеты, например, участвуя в кампаниях против ликвидации бурятских округов, в поддержку Далай-ламы, в защиту бурятского имама Бахтияра Умарова. Последняя акция, проведенная в День прав человека без разрешения муниципалитета, закончилась задержанием под предлогом коллективного пикета, но в суде этот пикет был признан серией одиночных, а пикетчицы оправданы.
Далее речь пошла собственно о листовке «День тра-ура». Листовка была посвящена депортации народов 1944 года. (На наш взгляд, она скорее посвящена осуждению силовых структур в настоящем, но Басаеву ближе «историческая» позиция).
Обозреватель «ИП» добросовестно рассказал следствию обстоятельства, и без того известные оперативникам. О том, как мы боролись с холодом в ночь на 23 февраля, уходя в кафе, как были задержаны и долго сидели в отделе на неясном допросе, о том, как фотограф принес в редакцию листовку, снятую со стены, еще свежую и в клее. Следователя интересовало, кто поехал ее фотографировать, сохранилась ли фотография в архиве. Сохранилась. Учитывая, что такая же залитая клеем листовка пришита у них к папке, спрашивать это должно быть скучновато. Кое-что новое для себя он все же узнал. Так, в середине беседы он серьезно спросил:
- А как их зовут, знаете?
Усомнился, читал ли саму листовку автор статьи о ней, спросил, каким цветом она была напечатана. «Черным, как обычно», - был хладнокровный ответ. Все, к чему мы прикасаемся, становится категорически черным…
- 23 февраля они считают историческим событием со знаком минус и потому днем траура, - сообщил корреспондент. – Распространять такой текст им было спокойнее ночью, чтобы не помешали, чтобы сразу в милицию не забрали…
Сообщество независимых личностей
- Да, они выступали в качестве экспертов по общественно-политической проблематике. Надя писала в нашу газету, как внештатный автор, и я помогал ей.
Журналист рассказал, что мы несколько раз давали информационный повод для газеты, например, участвуя в кампаниях против ликвидации бурятских округов, в поддержку Далай-ламы, в защиту бурятского имама Бахтияра Умарова. Последняя акция, проведенная в День прав человека без разрешения муниципалитета, закончилась задержанием под предлогом коллективного пикета, но в суде этот пикет был признан серией одиночных, а пикетчицы оправданы.
Далее речь пошла собственно о листовке «День тра-ура». Листовка была посвящена депортации народов 1944 года. (На наш взгляд, она скорее посвящена осуждению силовых структур в настоящем, но Басаеву ближе «историческая» позиция).
Обозреватель «ИП» добросовестно рассказал следствию обстоятельства, и без того известные оперативникам. О том, как мы боролись с холодом в ночь на 23 февраля, уходя в кафе, как были задержаны и долго сидели в отделе на неясном допросе, о том, как фотограф принес в редакцию листовку, снятую со стены, еще свежую и в клее. Следователя интересовало, кто поехал ее фотографировать, сохранилась ли фотография в архиве. Сохранилась. Учитывая, что такая же залитая клеем листовка пришита у них к папке, спрашивать это должно быть скучновато. Кое-что новое для себя он все же узнал. Так, в середине беседы он серьезно спросил:
- А как их зовут, знаете?
Усомнился, читал ли саму листовку автор статьи о ней, спросил, каким цветом она была напечатана. «Черным, как обычно», - был хладнокровный ответ. Все, к чему мы прикасаемся, становится категорически черным…
- 23 февраля они считают историческим событием со знаком минус и потому днем траура, - сообщил корреспондент. – Распространять такой текст им было спокойнее ночью, чтобы не помешали, чтобы сразу в милицию не забрали…
Сообщество независимых личностей
Таковы были основные «листовочные поводы», о которых шла речь во время этого допроса. Но это не все. Ну не мог следователь не интересоваться самим типажом правозащитницы-белоручки с элементами подпольной психологии. Ну не могли все эти дерзкие диссидентские акции никем не управляться дистанционно!
В этой части допроса («Как вы можете охарактеризовать их личности?») акцент был сделан на определение лидера. Но определить «лидера» из двойки не представилось возможным. Различие нашей профессиональной специализации предопределяет разделение труда, как и в любом деле.
Сергей Басаев не подтвердил версии о том, что в ДС на всех одна голова.
- Это независимые люди, занимаются самообразованием, - возразил он. – Таня проходила юридическую практику у адвоката, а Надя ближе к журналистике, меньше внимания уделяет практической жизни. Таня старше и, пожалуй, опекает ее в вопросах бытового существования. В организации у них, по-моему, нет партбилетов, нет единоличного лидера, в отличие от фракции Новодворской. Те стремятся к госрегистрации, а эти, радикальное крыло, не считают необходимым регистрироваться, оставаясь сообществом независимых личностей.
Обозреватель «Информ Полиса» припомнил, что я сама публиковала в этом издании правозащитную статью по вопросам преследования молодежи, в частности, о том, что субкультуры эмо и готов приравняли к экстремистским организациям. Статью он назвал неоднобокой и подчеркнул, что в ней были освещены позиции противоположных сторон, от скинхедов до депутатов Народного Хурала.
Суд над Симпсонами
В этой части допроса («Как вы можете охарактеризовать их личности?») акцент был сделан на определение лидера. Но определить «лидера» из двойки не представилось возможным. Различие нашей профессиональной специализации предопределяет разделение труда, как и в любом деле.
Сергей Басаев не подтвердил версии о том, что в ДС на всех одна голова.
- Это независимые люди, занимаются самообразованием, - возразил он. – Таня проходила юридическую практику у адвоката, а Надя ближе к журналистике, меньше внимания уделяет практической жизни. Таня старше и, пожалуй, опекает ее в вопросах бытового существования. В организации у них, по-моему, нет партбилетов, нет единоличного лидера, в отличие от фракции Новодворской. Те стремятся к госрегистрации, а эти, радикальное крыло, не считают необходимым регистрироваться, оставаясь сообществом независимых личностей.
Обозреватель «Информ Полиса» припомнил, что я сама публиковала в этом издании правозащитную статью по вопросам преследования молодежи, в частности, о том, что субкультуры эмо и готов приравняли к экстремистским организациям. Статью он назвал неоднобокой и подчеркнул, что в ней были освещены позиции противоположных сторон, от скинхедов до депутатов Народного Хурала.
Суд над Симпсонами
Писать воззвания к общественной совести и потом привлекаться за них к уголовной ответственности – не выход. Уличные акции солидарности с политзаключенными – тоже. Еще плохо, что мы не прячемся, подписываемся и не повторяем давней ошибки с закрыванием лиц. А как было бы удобно обвинению: схвати за руку подпольщика!
- По словам Тани, они ориентированы на открытую, легальную деятельность, - считает журналист. – Закон это позволяет.
Тут есть что возразить. Таня в свое время говорила об открытости, но не о легальности, хотя звучит похоже. Не признавать закон можно и открыто. И не так уж закон позволяет посягать на идеологию. Но, во всяком случае, это утверждение опровергает полувменяемый облик маргинальных фанатиков, исправно формируемый следствием.
- Диплом у Нади был посвящен свободе слова, - отметил Сергей Басаев. - Она исследует возможность проведения независимого суда, где суда как такового нет, а есть своего рода присяжные… Вроде суда над Симпсонами.
Речь идет о проекте нерепрессивного разрешения всех дел о криминальных высказываниях. Включая ту категорию дел, к которой относится наше нынешнее обвинение – 282-я антиэкстремистская статья УК. Мы выступаем за полную отмену законов, пресекающих свободу слова. По-нашему, нелегитимны любые санкции (и тюрьма, конечно) за любые высказывания. По проекту, «экстремистские тексты» должны будут обсуждаться на независимом телеканале, а не в следственном отделе и прочих очагах антиэкстремизма.
PS обвиняемой
- По словам Тани, они ориентированы на открытую, легальную деятельность, - считает журналист. – Закон это позволяет.
Тут есть что возразить. Таня в свое время говорила об открытости, но не о легальности, хотя звучит похоже. Не признавать закон можно и открыто. И не так уж закон позволяет посягать на идеологию. Но, во всяком случае, это утверждение опровергает полувменяемый облик маргинальных фанатиков, исправно формируемый следствием.
- Диплом у Нади был посвящен свободе слова, - отметил Сергей Басаев. - Она исследует возможность проведения независимого суда, где суда как такового нет, а есть своего рода присяжные… Вроде суда над Симпсонами.
Речь идет о проекте нерепрессивного разрешения всех дел о криминальных высказываниях. Включая ту категорию дел, к которой относится наше нынешнее обвинение – 282-я антиэкстремистская статья УК. Мы выступаем за полную отмену законов, пресекающих свободу слова. По-нашему, нелегитимны любые санкции (и тюрьма, конечно) за любые высказывания. По проекту, «экстремистские тексты» должны будут обсуждаться на независимом телеканале, а не в следственном отделе и прочих очагах антиэкстремизма.
PS обвиняемой
А сейчас нас будут судить, судить противников этого закона. Не всех законов, а тех, что вторгаются в сферу свободомыслия.
Еще свежая, черная, вся в клее… Наша вина. Но только ли это? А непрерывная открытая деятельность? А свободная наука, которая пришла к фантастическому выводу – слово не преступление, а закон не икона?
Что мы совершили? Экстракт. Экстремистский акт. Что мы делаем? Боремся за свободу таких экстрактов.
Надежда Низовкина, 16 июня 2009 г.
Еще свежая, черная, вся в клее… Наша вина. Но только ли это? А непрерывная открытая деятельность? А свободная наука, которая пришла к фантастическому выводу – слово не преступление, а закон не икона?
Что мы совершили? Экстракт. Экстремистский акт. Что мы делаем? Боремся за свободу таких экстрактов.
Надежда Низовкина, 16 июня 2009 г.