За расследование пыток политзаключённых привлечена к суду Елена Маглеванная, журналистка газеты «Свободное слово».
Завтра, 26 марта, в волгоградском суде состоится рассмотрение иска тюремных надзирателей к Елене Маглеванной о возмещении морального вреда и публичных извинениях. Причина – серия публикаций о непрекращающихся пытках заключённого-чеченца Зубайра Зубайраева.
Насильно милящее опровержение
Журналистское расследование якобы оклеветало доброе имя начальников колонии №15.
Озабоченные своей деловой репутацией тюремщики даже занялись самоанализом, что вылилось в невменяемый по самохвальству текст опровержения: «Сотрудники уголовно-исполнительной системы находятся на службе у государства, и эта служба требует от них мужества, стойкости, выдержки и полной самоотдачи сил...» Перечисленные качества до сих пор требовались не самим службистам-зубодробителям, а скорее их жертвам.
Закон запрещает требовать от журналиста извинений, а уж тем более подписания заранее заготовленного опровержения. Принуждение подписать такой идеологически одиозный документ – бесстыдный политический шантаж, на который осмеливаются только силовые органы. Давление с целью вырвать отказ от собственных убеждений и общественной деятельности заставляют опасаться, что их действия могут зайти дальше.
«Нам, чтобы списать твой труп, достаточно написать три бумажки»
Серия статей Маглеванной о преступлениях в отношении заключенных-чеченцев сопоставима с описаниями зачисток в разгромной книге Политковской «Вторая чеченская». Теперь вместо федеральных войск в Чечне орудуют усмиротворители-кадыровцы. Но по-прежнему Москва, пусть и пользуясь услугами национал-предателей, не идёт у них на поводу. Сам Рамзан Кадыров заступался за Зубайраева, но даже его всесилия не хватило для непреклонного Центра – служба службой.
Что же переполнило чащу оскорбления тюремщиков? А как же им прикажете реагировать, когда очерняют их понимание государственного долга? «Чем уфсиновские палачи обосновывали столь зверские пытки, сравнимые с теми, что имели место в гитлеровских концлагерях? Да очень просто – изначально существовал приказ его «ломать», потому что он чеченец и вдобавок осуждён по таким статьям (сфабрикованные ст. 222 – хранение оружия, ст. 317 УК РФ – посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов. – Н.Н., Т.С.). Поступило указание создать для него и других чеченцев лагерь смерти… Избивали дубинками, прикладами, подключали к телу электрический ток... делали уколы, какие именно – не говорили… От него требовали того, что противоречит его жизненным принципам… он как верующий мусульманин, не мог есть свинину, которую ему специально подавали на обед…» (Статья «Пытки заключённых-чеченцев продолжаются»).
От Зубайра требуют подписать отказ от претензий к мучителям, от Маглеванной – унизительного покаяния. Как оценить моральный вред, причинённый уфсиновцам её разоблачительными статьями?
Он определяется мерой нравственных и физических страданий «оклеветанных».
Не тем ли, сколько военнопленных сегодня недопытают расстроенные, оскорблённые палачи?
Те душительные силы, которые они могли бы направить на конкретный патриотизм, они вынуждены терять в судебном процессе против демшизы!
А пока оправдываются тем, что Зубайр сам постоянно ударяется головой, хоть прям бери и сади его в камеру, обтянутую мягкими подушками. Так он ведь везде найдёт грязь, об которую удариться лбом назло надзирателям-кяфирам!
Маглеванная – правозащитник, член Демократического союза Волгограда
Человек, который не дорожит своим домом, который стыдится дома, построенного на решётке из человеческих костей, который идёт и ломает эти застенки, не боясь попасть под обломки, не считает, что его слабеньких сил не хватит на то, чтобы потрясти эти основы – как это считают несравненно более могущественные, которым есть что терять. Елене тоже есть что терять, хотя бы возможность жить интеллектуальным трудом. Но в государстве, где люди лишаются большего, где замученный помнит только об одном желании – успешно перерезать себе вены, когда и права уйти из жизни его лишают, не остаётся возможности хвататься за своё благополучие и за свой любимый интеллектуальный труд. Прочим кажется, что стены их домов, опираясь на решётки, становятся только крепче. Не просчитаются ли? Настанет день, когда именно они проснутся уже полураздавленными и полузадушенными, под обломками тех решеток, которые еще вчера так надежно их защищали.
Наша Родина одержала победу над тоталитаризмом
Во-первых, переименованием Дня политзаключённого в День памяти жертв политических репрессий (не потому ли приходится поминать за упокой ещё живых узников?). Во-вторых, в школьных учебниках обществознания появились сводные таблицы с динамикой численности политзэков: застой – перестройка – демократическая Россия. Таблица заканчивается величественной цифрой «0». Не много ли людишек мы приравняли к нулю?
Конечно, мы беззаветно должны гордиться высочайшим достижением правового государства Российского – тем, что статьи УК, по которым у нас садят, не нумеруются статьей Пятьдесят Восьмой. Тем, что цензурные статьи не называются у нас Антисоветской Агитацией. Но вот скажите-ка, в ГУЛАГе была ли секретная инструкция, которая приказывала подвергать особым истязаниям поголовно всех заключенных одной национальности? Или это демократическое завоевание только нынешнего режима?
А почему путинско-медведевская уголовная система применяет такие нормы, осуществляя геноцид целой нации? Очевидно потому, что Россия фактически не считает чеченцев своими гражданами (при этом, разумеется, не давая им свободу). Россия очень хочет сохранить Чечню, но она также очень хочет истребить её население, и незаконных задержаний, исчезновений, бункеров, вырытых в земле, ей не достаточно – она пользуется официальной тюремной системой.
Многие политзэки достойны награды за гражданское мужество, а к некоторым из них применяются пытки. Некоторые (например, Зара Муртазалиева) из них, попавшие как неповинные, так сказать, щепки под волну репрессий, в заключении становятся подлинными политическими, твёрдости которых мог бы позавидовать не один общественный деятель. Они к этому не готовили себя всю жизнь. Такими их делает бесчеловечный режим, если он стремится именно к этому, пускай продолжает в том же духе, на выходе он получит тысячи убеждённых мстителей. Режим тоже не дурак, некоторых он уничтожает ещё в застенках, таких, как Салман Радуев. В этом году исполняется 130 лет уголовно-исполнительной системе России и 35 лет Дню политзаключённого. Эти даты чересчур туго связаны между собой. Туже, чем можно терпеть.
Мы требуем освобождения политзаключённых, военнопленных и узников совести. Требуем прекращения издевательств над ними. Но, зная нашу тюрьму, мы понимаем, что второе наше требование лишено смысла. Мы повторяем первое требование: освобождение. Тем безусловнее, что система, охраняющая наш обывательский храп, порочит себя и нас. У-Успокоенная деревня! Наш город на краю? Не ждет ли он оттепели? Он дождётся взрыва. Ледоколом.
Надежда Низовкина, Татьяна Стецура, журналисты газеты «Свободное слово», Демократический союз, Улан-Удэ

Некоторые имена, которым горько посчастливилось стать известными:
Нурпаши Кулаев, военнопленный, арестованный при штурме Беслана – пожизненно.
Зарема Мужахоева, террористка, добровольно отказавшаяся от взрыва – 20 лет.
Зара Муртазалиева, жертва сфабрикованного террористического обвинения, убеждённая сторонница независимости Чечни – 8,5 лет.
Заурбек Талхигов, чеченец, ведший переговоры с захватчиками Норд-Оста об освобождении заложников – 9 лет.
Борис Стомахин, московский журналист, сторонник независимости Чечни, узник совести, обвиненный в написании экстремистских статей – 5 лет.
Бахтияр Умаров, имам бурятских мусульман, приговорённый к выдаче Узбекистану по обвинениям политического характера – неизвестно.